Часть I Провинции Комирши и Каркара
Часть II Провинции Сусинген и Боралдай
Часть III Провинции Каратау и Устюрт; полости закрытого карста; неотработанные провинции
Приложение Координатная таблица объектов спелеологических провинций Казахстана
ПРОВИНЦИЯ КАРАТАУ
Поиск в Восточном Каратау в свое время дал нам боралдайские полости и, в конечном итоге, Боралдайскую карстовую провинцию. И провинция эта, в общем-то небольшая, и полости не очень глубокие и их не очень много, и возникли они в результате почти невозможного стечения многих геологических условий. Боралдай сразу, не торгуясь, «показал товар лицом». Точно также он показал дальнейшую бесперспективность поиско-разведки в Восточном Каратау. Там больше ничего искать не надо, поскольку букет благоприятных условий проявился только на очень маленьком участке хребта Боралдай.
Диаметрально иначе выглядит ситуация на Западном Каратау. Именно диаметрально. То есть все не так, как на Боралдае. Все наоборот. Все слухи о невообразимом количестве пещер хребта Каратау можно считать подтвержденными практически, все легенды о том, что кто-то прятался в них от чего-то, кто-то что-то прятал в них от кого-то, и прочие небылицы, типа «вон там на всегда недоступной вершине есть всегда неприступная пещера, в которой…», сопровождающие изучение перспективного района, изначально вполне имеют под собой основание. Вот только исследовательская практика доказала, что нагромождения небылиц на эти основания ложны. Во-первых, на хребте Западный Каратау нет недоступных вершин. Это не Гималаи. Во-вторых, на двух северных третях протяженности хребта нет карста, поскольку они согласованно сложены плотными монолитами ордовика.
Если Восточный Каратау в своей верхней части практически весь сложен нижним карбоном, длинной и широкой полосой протянувшимся с юго-востока на северо-запад до обширной сорокакилометровой Чаянской седловины, отделяющей Восток хребта Каратау от Запада, то южная часть Западного Каратау сложена преимущественно верхним девоном с редкими проплешинами нижнего карбона. Это примерно треть протяженности всего Западного Каратау. Что же касается остальных уже упомянутых двух третей, то там дела обстоят еще хуже, поскольку вся центральная и северная часть хребта на сотни километров по линии хребта почти полностью сформирована известняками ордовика во всем своем разнообразии, от верхнего до нижнего. Соответственно, там не встретишь никаких признаков карстовых нарушений, только сильно разрушенный бесконечный скальный массив низкогорья. Каменная пустыня, окруженная со всех сторон песчано-глинистыми пустынями «Голодной степи», что и вызвало к жизни легенды об очень древнем геологическом происхождении Каратау, хотя это не совсем так. Наиболее древней является только эта, северная часть Каратау. Все остальное значительно моложе. Именно первая, южная треть хребта породила другие легенды — о множестве пещер Каратау. А вот это совсем не так. Это иллюзия. При выполнении поисково-разведочных операций действительно было обнаружено несколько компактно и плотно сгруппированных участков, на которых наблюдался глубинный карст, точнее — его остатки. При отработке района «плато Каратау» было исследовано два таких участка; «трубы Лобанова» и «соты Чаусова», (рабочие названия даны по фамилиям людей, открывших и исследовавших эти участки). Обе рабочие площадки представляют собой древние коллекторы излива конечных зон водной разгрузки плато.
Трубы Лобанова расположены по верху гребня местного хребта, секущим пластом через седловину врезающегося в плато Каратау. Это несколько остатков карстовых труб ровной и правильной округлой формы. Они резко отсечены тектоническими нарушениями, не сообщаются между собой, примерно равного направления на север и равного, довольно крутого уклона, как будто перфоратором пробиты в теле породы от южного пологого склона под гребнем к изливу в вертикальной стене стометровой высоты с северной стороны от гребня. Длина этих труб от пяти до пятнадцати метров, диаметр от полутора до двух метров. По словам исследователя, было довольно щекотно для нервов, пройдя наклонную «вниз» трубу и выглянув наружу, увидеть под собой стометровую пропасть.
Соты Чаусова находятся за седловиной секущего гребня в подошве северо-восточной стены плато. Здесь картина другая. Секущий гребень, на котором расположены полости Лобанова, явно был подвержен подвижкам и поднятию, приведшим к несогласованности пластов практически на 90⁰, изменившим их направления и оторвавшим их от уже исчезнувших водотоков. Трубные же коллекторы сотов Чаусова, находящиеся непосредственно под плато Каратау, остались нетронутыми произошедшими когда-то катаклизмами. Они по-прежнему принимают сезонные водотоки через тектонические трещины и водопадом с высоты 15-20 метров изливаются в образованное этим потоком ущелье. Система похожа на соты, на сеть сообщающихся сосудов, на дорожки дождевых червей, извилисто идущие в разных направлениях. Но всё резко заканчивается, практически не начавшись, через десять метров весьма прихотливой нитки хода по трубам вверх в тектонических трещинах. Трещины принимают стекающий сверху поток, но не поддаются карстовой эрозии. Совсем. Это девон, братья.
Поиск полостей на самом плато дал категорически отрицательный результат. Слабонаклонная почти гладкая площадка с наибольшим размером в два с половиной километра по длине и полтора километра по ширине почти не имеет растительности, не несет явных следов тектонических нарушений, сложена монолитом девона фаменского яруса и вряд ли имеет перспективы развития глубинных карстовых процессов. Вот мы и не нашли на плато ничего.
Но все же молва людская говорит правду. Пещеры — в понимании обывателя — в районе есть. Даже, можно сказать, имеются в изобилии. Они есть и в подошвах местных крутосклонных коротких хребтов, спускающихся к ручьям и речкам, и в бортах ущелий, и в их стенах. Они отлично видны даже от автомобильных дорог, прямо из окна автомобиля. Есть даже полости, изобилующие вторичными натечными образованиями. Граждане проезжающие очень любят фотографироваться и закусывать quantum satis в этих пещерах и рядом с ними. Есть одна только проблема. Средняя длина/глубина этих полостей – десять метров. Это исследовано, проверено, доказано. И вот это – проблема очень большая. Гигантская. Поскольку нельзя сказать теперь сразу и однозначно, что поиско-разведка района Западный Каратау не имеет смысла, так как среди сотен, а может быть и тысяч полостей величиной с воробьиную погадку может все же найтись исключение из правил, либо такая совокупность геологических условий, что невозможное станет вдруг возможным, как это случилось на Боралдае. А для этого нужно заглянуть в каждую дыру. В каждую, Господи прости. Это перспектива на десятилетия. Только тогда можно будет сказать, что поиск на Западном Каратау завершен.
Столовое плато Устюрт занимает северо-западную часть Туранской эпигерцинской плиты к юго-востоку от полуострова Мангышлак. Отделено от полуострова впадиной Карынжарык. Представляет собой полынно-солянковую пустынную равнину, простирающуюся на 420 километров с севера на юг и 400 километров с запада на восток.
Плато возникло, как результат Мангышлакско-Устюртского поднятия и резко ограничено Устюртским чинком, стеной, образованной по достоверному разлому с высотой в разных местах от 150 до 300 метров возвышающейся над окружающей его со всех сторон пустыней. Длиннейший достоверный разлом, в сравнении с которым разлом Сан-Андреас, кошмар Сан-Франциско и всей Калифорнии, вовсе не кажется таким уж гигантом. Самое примечательное в этом то, что пустыни вокруг Устюрта находятся даже не на высоте уровня Мирового Океана, а в некоторых местах значительно ниже него. Впадина Карагие, как пример, имеет отметку ниже 130 метров. Впадина Карынжарык имеет абсолютные отметки в -76 метров и никогда не пересыхает в своей южной части. Абсолютные высоты плато редко превышают 200 метров, и на отдельных участках чинков в их нижней части визуально прослеживаются плиты верхней части платформенного покрова верхнеюрского-нижнемелового периодов, на которых резко несогласно горизонтально покоятся тоненькие неогеновые пласты платформенного чехла.
Вот в этом как раз и заключается чудо спелеологической провинции Устюрт. Самая верхушечка плато, эти мелкослоистые пласты платформенного чехла, эти двести метров от поверхности аккуратно, ровно, совершенно согласованно, горизонтально-плоско сложены известняками неогена миоцено-плиоценового ярусов. Тоненькими прослоечками толщиной от 5 до 200 сантиметров все подъярусы, от Аквитанского до Акчагыльского, ровно, последовательно и совершенно непотревоженно покоятся друг на друге, перемежаемые слоями еще не метаморфизированных окончательно мергелей и глин. И произошло это совсем недавно, вероятнее всего — в периоды активных трансгрессий Каспийского моря.
Ну казалось бы, какой может быть карст в мягких, рыхлых, порой даже аморфных, горизонтально залегающих породах, не имеющих разрывных нарушений, практически не подвергаемых атмосферным воздействиям? Однако практика исследований показала, что карст полостей на плато есть. Весьма и весьма активный карст. Скорости развития полостей на плато многократно превышают скорости развития карстовых процессов в иных классических карстовых территориях. Многократно. Может на порядок, может на два. А может и на три. Процессы химического воздействия на вмещающие породы в полостях не просто очень быстрые. Они мгновенны.
Как пример, при исследовании полости Утебай на участке «каблук» было обнаружено место, полностью покрытое слоем пухлой известковой пыли, образовавшейся при химическом разложении поверхности стен полости по всему объему и периметру. Белый пухляк толщиной в 3-5 сантиметров был везде, на каждом миллиметре поверхности, независимо от того, вертикальна поверхность, наклонна или горизонтальна. Пол, потолок, навес, карниз — пыль везде. Ровная, равномерно покрывающая все поверхности, как белым свежевыпавшим снегом укрывающая все камни, но, в отличие от снега, покрывающая камень равномерно и сверху, и снизу, и сбоку. И если бы я не знал, что за тридцать лет до меня здесь были люди, первоисследователи полости, я бы поверил, что я здесь – первый, поскольку просто невозможно сюда проникнуть, не оставив следов, ярких, плотных, хорошо заметных. И они остались. Но только мои. Следов первоисследователей не сохранилось. Не сохранилось даже намеков на них. За тридцать лет полость их полностью скрыла. Без остатка. Это – о скорости хемогенных процессов на поверхности плато и в полостях плато. Я бы сказал, геологически — сверхзвуковой скорости.
Причиной этого сверхскоростного химического процесса, полагаю, кроется в соли. Соль здесь везде. И в ветре, что носится над ровной поверхностью плато практически непрерывно. И в почвенном покрове плато, не дающем произрастать на поверхности ничему, кроме десятка особо устойчивых к сухости и солености почвы растений. И во всех неогеновых слоях чехла, постепенно метаморфизирующихся под ее воздействием в мергели и глины. И в воде подземных озер, которые неизбежно образуются на уровне караганского глинистого горизонта и прекращают развитие полостей вниз.
Полость Балаюк как раз заканчивается обширным подземным озером на уровне караганского подъяруса, в отличие от полости Утебай, которая этой глубины еще не достигла и продолжает развитие вниз неуклонно с каждым сезонным периодом дождей. Соленость чистейшего сине-зеленого озера Балаюк измерена и равна 6 мг/л. Примечательно, что на участке, примыкающем к озеру вся поверхность берега покрыта длинными седыми нитями, тонкими, как паутина, длинными, как девичьи косы, густыми, как прическа негра. Это соль, испарившаяся с поверхности озера и осевшая тут же, неподалеку.
Вообще, слухи о безводности плато Устюрт и полуострова Мангышлак сильно преувеличены. Вода есть, местами даже есть в изобилии, как это видно на примере урочища Карынжарык, где она выходит на поверхность огромным озером. Но все без исключения потоки водной разгрузки плато бессточные. Они либо теряются на поверхности, либо направлены в бессточные же впадины, а потому вся вода на плато и вокруг него в 99% случаев соленая, либо горько-соленая, а в случае с Карынжарыком образует не живописные берега, а раскинувшиеся на десятки километров «соры».
Заблуждением можно считать и утверждение об скудости дождевых осадков, проливающихся над Устюртом. В среднегодовом объеме их действительно очень немного. Но надо видеть, каковы они, эти осадки, чтобы уяснить себе механизм гидродинамического воздействия этого потока на очень слабые породы неогенового покрова чехла.
Сезонные грозы Устюрта, наблюдавшиеся в мае, затмевают собой паводковые грозы Северного Кавказа, когда взбухающие реки мгновенно заполняют собой ущелья от края до края и сносят деревья, мосты, дома, траву и почву. Наблюдаемая гроза на Устюрте показала такой же эффект, только там не было ограничений в виде стен ущелья, поток просто поднялся над грунтом и через полтора часа спал, оставив после себя только солочную грязь. Плотности и мощности этих осадков было вполне достаточно, чтобы сформировать паводковый поток в полостях и вынести вниз все отложения хемогенного характера, в течение года накапливавшиеся в них. Когда именно это произойдет, в течение паводка ближайшего года ли, или в течение десяти лет, или в течение ста лет, неважно. Совершенно не важно, когда именно над определенным участком плато пройдет такая гроза. Важно, что такие сезонные грозы на Устюрте происходят регулярно. И они обеспечивают смыв всего накопленного в результате хемогенных разрушений в полостях материала в один прием за 1,5-3 часа плотного дождевого потока в год. Ну не чудо ли? Чудо.
Этим чудом и объясняются громадные провальные воронки, от которых начинаются исследованные полости. И этим же чудом объясняется существование на плато полостей, которые при ином повороте событий, в других геологических и географических условиях либо не возникли бы вовсе, либо в очень короткое геологическое время были бы смыты в Каспий, не оставив никаких следов после себя. А поскольку возникновением такого неогенового чехла мы обязаны прежде всего трансгрессиям Каспийского моря, то справедливо будет назвать этот вид карста, ни на какой другой не похожий и присущий только этому участку земной поверхности «Хвалынским».
Полость Балаюк начинается в северной стене обширной провальной воронки в 150 метров длиной, 50 метров шириной и 5 метров глубиной очень просторным круто-наклонным ходом через 120-130 метров по глубине приводящим к подземному озеру. При прохождении может показаться, что полость разделена на три части двумя вертикальными колодцами, но это не так. Просто в двух местах по нитке хода образовались обломочные навалы, с полом горизонтального простирания, высоким потолком залов, откуда сыпались глыбы навалов, с вертикальными уступами от верха навала до основной нитки хода, которые выглядят довольно внушительно, но проходятся свободным лазаньем по глыбам и вниз, и вверх.
Полость Утебай развивается в громадном провале двадцатиметровой глубины, размером 100*50 метров сразу в две противоположные стороны, очень просторными крутонаклонными галерейными ходами на юго-запад и северо-восток. Обе галереи в исследуемый период были сухими, но восточная, более длинная, получившая название «носок», имела следы водотока по дну, покрытому сплошь тонкими плитками обрушенной породы, в то время, когда западная часть, под названием «каблук», была полностью покрыта описанным выше «хемогенным пухом». Названия галерей «каблук» и «носок» возникли по результатам топографической съемки, поскольку профиль полости действительно оказался очень похож на ботинок. Такой вот фраерский полусапожок.
Вообще, все исследованные полости плато можно назвать весьма комфортабельными. Они просторны, даже, пожалуй, очень просторны. Они сухие, теплые, по моим личным ощущениям, уютные, даже, можно сказать, «мягкие и деликатные». Рай для спелеолога. В них совершенно нет вторичных натечных образований, но зато присутствует другая картина, которую крайне редко можно увидеть в иных полостях. Я, например, не видел нигде и ни разу, ни до, ни после.
Дело в том, что все исследованные полости развиваются в монолитных горизонтально залегающих пластах неогена, но все эти монолиты в силу своего юного геологического возраста настолько маломощны и так слабо связаны друг с другом, что развивающиеся полости пронизывают их один за другим как кулинарная лопатка торт «наполеон», подмывая нижележащие пласты до критической ширины снизу и заставляя вышележащие слои последовательно обрушиваться друг на друга по очень широкому полу пещеры.
В результате мы имеем широкие по уровню пола галереи, сплошь засыпанные крупнообломочным материалом, рухнувшим с потолка, послойно сужающегося кверху, как кирпичный купол средневековой мечети. Эти пласты отрываются послойно-ровно по границе соответствующего подъяруса, каждый неогеновый подъярус имеет свой цвет, поэтому все стены полости от входа до дна окрашены пусть и не очень равными, от пяти сантиметров до двух метров мощности, не очень яркими, но очень ровными и четко отделенными друг от друга горизонтальными разноцветными слоями породы весьма причудливого спектра. Как игрушечные домики на детской площадке. Право, все супрематисты от Малевича до Родченко «нервно курят в сторонке». К сожалению, вместе с супрематистами, только немного в отдалении от них и чуть повыше по склону уже несколько лет «курю в сторонке» и я, поскольку никак не могу объяснить себе причину и саму возможность появления сплошного горизонтально залегающего кварцевого пласта, вскрытого ниткой хода полости Балаюк в нижней, предозерной своей части. Пласт расположен в трех-четырех метрах над уровнем озера Балаюк, то есть в 115-117 метрах от поверхности, над караганским горизонтом, имеет мощность до трех сантиметров, сложен монокристаллами дымчатого кварца. Поскольку в рабочем районе за всю суперкороткую геологическую жизнь пластов неогенового периода не было замечено гидротермального воздействия на его породы, а именно это является главным условием образования кварцев, то данная загадка так и остается необъясненной и постепенно сводит с ума.
Странное и удивительное место на планете – плато Устюрт. Место, где геологические метаморфозы могут проявляться мгновенно, прямо на глазах живых свидетелей. В урочище Босжира после прошедшего обильного дождя поднялся сильный ветер, срывавший мелкую оолитовую известковую пыль с останцев известняков понта, громадными розовыми зубьями окаймляющих долину, заросшую прямо по свежесформированному белому камню солочной грязи современных отложений солончаковым ежовником, налившимся после дождя свежим соком, ядовито-горьким, как хина, на вкус и ядовито-зеленым, как купорос, на цвет. К кусту приползла огромная черепаха и стала жрать эту горько-зеленую хвою, погрузив свой клюв в ядовитый рассол по самые глаза. А с другой стороны куста, где ветер потише, на эту же хвою густым слоем непрерывно сыпалась мелкими крупинками мокрая оолитовая взвесь, как мелкий осенний снег, прилипая к кусту и схватываясь бетоном сразу после выпадения, хороня под собой пока еще живое растение, на глазах у свидетеля превращая его в палеонтологический объект. Свидетель это видел. И сохранил при этом разум. Надеюсь.
Поскольку вся площадь плато Устюрт, имеющая размер 400*420 километров покрыта платформенным чехлом, везде одинаковым по своим геологическим характеристикам, то на основании уже изученных полостей, совершенно одинаковых по морфологии, можно предположить наличие на ее обширной поверхности множества других полостей, еще не обнаруженных поиско-разведкой. Их должно быть как минимум несколько десятков, а вполне возможно, что их несколько сотен. Все они должны быть галерейного типа, крутонаклонны, просторны, объемны, сухи. Все должны начинаться от просторных провальных воронок и иметь среднюю глубину 120-150 метров. И все они должны быть разбросаны по поверхности ровного, как стол и бескрайнего, как Каспийское море, плато Устюрт.
Проблема лишь в том, что на этом бескрайнем просторе невозможно по вторичным признакам вычислить места их нахождения, поскольку нет этих признаков на бесконечной пустынной равнине. Надо просто ездить, ходить, ползать по ней, преодолевая тысячи и тысячи километров, методично, квадрат за квадратом и год за годом исследуя эту поверхность, задавая вопросы очень немногим местным жителям, и по их косвенным ответам угадывая аномалии земной поверхности в районе того или иного кладбища, того или иного колодца, потому что других визуальных ориентиров на всей площади плато просто нет. Не сподобил Господь. Только колодцы и кладбища.
Так, в процессе поиска экспедицией 2012 года была вычислена полость Колбалой, расположенная в 40-45 километрах на юго-восток от кладбища Утебай. Тогда же и так же точно было определено местоположение трех компактно размещенных безымянных полостей в 15 километрах южнее колодца Аяккарасай. Беда только в том, что Аяккарасай находится буквально в тридцати метрах от линии границы с Туркменией, соответственно полости расположены глубоко на туркменской стороне и вне зоны погранпереходов. Колбалой же оказался недосягаем по лимиту топлива. Негде там заправить машины. И практически негде заполнить канистры питьевой водой. А полости — есть. И их много. Это самая большая спелеологическая провинция Казахстана. Нескончаемо огромная провинция. С карстом, присущим только ей. Уникальным карстом. Единственным в своем роде. Неповторимым. Чудо? Конечно же — чудо!
Кроме открытых полостей в изучаемых спелеологических провинциях, в разные периоды времени при проведении геологоразведочных работ, при бурении скважин, при разработке штолен и выработке мелких локальных месторождений были вскрыты полости, не имеющие естественного сообщения с поверхностью. Их немного. Они «странные». Но о них все же следует упомянуть.
В Казахстане известно только три таких полости: Ванновская, Чернореченская и Красногорская группа полостей (Сулутор). Все эти полости были открыты случайно, их нельзя объединить в спелеологическую провинцию, поскольку находятся в разных горных системах, хотя и расположены все в границах одной административной территории. Это Джамбульская область. Рельеф поверхности над ними — слабовсхолмленные и густо поросшие степным разнотравьем пологие увалы с небольшим перепадом высот к пересыхающим водораздельным руслам ручьев. Все они, кроме Чернореченской — каверны. Все они размещаются в карбоновых известняках турнейского-нижневизейского подъярусов в 30-50 метрах под поверхностью, занимают очень небольшой, по преимуществу округлый объем в теле вмещающих пород и заканчиваются на верхнедевонских пластах.
Из перечисленных только Чернореченская претендовала на звание комбинированной естественной полости, где имелись три колодца, обводненная, неприятная и довольно сложная для прохождения узость и одновременно полузакрытый сифон, эдакий «шкурник-унитаз» сразу после подъема на второй этаж по вертикальной стене, сломавший желание заниматься спелеологией многим курсантам уже на раннем этапе обучения. Там были галерейные ходы, в том числе и знаменитый ход-калибр «Медицинский», доступный курсантам лишь очень субтильного сложения, были и вертикальные «органные» ходы от третьего колодца вверх, было и микроскопическое озеро на дне третьего колодца.
Чернореченская имела почти весь набор естественных препятствий, дающих достаточно полное представление о том, что из себя представляет естественная полость «в жизни». В ней выстраивались учебно-тренировочные занятия на 10-20 часов, даже с устройством ПБЛ, но на самом деле проходилась эта полость от входа до дна и обратно за 40-50 минут. Маленькая «домашняя» пещера, очень удобный полигон для практических занятий. Так она и использовалась. Все, за редким исключением, спелеологи Казахстана и Киргизии проходили через Чернореченскую в процессе обучения и потом неоднократно возвращались в нее в качестве преподавателей или экспериментаторов, поскольку там же и обкатывалась вся спелеотехника, от тактики передвижения в полостях до боевого испытания оборудования и снаряжения.
Пещера Ванновская, расположенная в урочище Жиланды, горы Сартур, что в южной виргации хребта Боралдай-Тау, представляющая собой по сути один зал очень средних размеров с короткими кольцевыми горизонтальными галерейными ходами, отличалась обилием вторичных натечных образований самых разных форм и видов. Натеков в ней было так много и так густо они были навешены, что первоисследователи полости первоначально назвали ее «Сказка» и ее первопрохождение выполняли в носках и нижнем белье, сняв с себя даже комбинезоны. Что называется, «в трусах и касках». Но так как проникновение в полость через пробитую геологами горизонтальную штольню стало элементарным, то уже через год после ее открытия любители редкостей их близлежащих деревень, в том числе из села Ванновка (ныне Ак-Биик), снесли практически все натеки. Напрочь. И полость из «Сказки» превратилась в «Ванновскую».
Примерно такая же история обнаружения трех полостей в районе поселка Красная Горка (Сулутор) бассейн реки Ргайты, горы Актас, хребет Заилийский Алатау. Это три небольших кавернозных зала, вскрытых проходческими штольнями геологической разведки местного горнорудного комбината. Следует добавить, что абсолютные высоты всех участков колеблются от 800 до 1000 метров и все участки находятся в низкогорных подошвах своих хребтов, мелких отрогов массивов Северного Тянь-Шаня. Следует добавить также, что все они находятся в зоне интересов горнодобывающих и горноперерабатывающих комбинатов, что, скорее всего, означает их скорое исчезновение, как это произошло с Чернореченской, вскрытой при разработке известнякового карьера и этим же карьером в конце концов практически полностью уничтоженной в течение двух десятков лет.
Так сложилось, что изначально большинство поисково-разведывательных спелеоэкспедиций направлялось на исследование спелеологических провинций Тянь-Шаня. Прежде всего это был Восточный Каратау, затем Западный Тянь-Шань, потом группы вытянулись поиском на Северный и Центральный Тянь-Шань, при этом не оставляя дальнейших исследований Боралдая, Улучура, Сусингена.
Затем наступило время Устюрта. И только параллельно с Устюртом, может чуть раньше, начались первые попытки поисков на Востоке Казахстана, весьма обширного региона, единственного, оставшегося без охвата поиско-разведкой. Это Джунгарский Алатау, Южный Алтай, хребет Тарбагатай, хребет Алтын-Эмель.
Разведка на Алтын-Эмеле сразу дала отрицательные результаты. Да, по хребту есть участки, покрытые монолитами нижнего карбона, и с выраженными признаками карста поверхности, но не более того. Площади, покрытые карбоном визе и турне, настолько малы и так задавлены размещенными вокруг интрузивными массивами, что карстообразовательных процессов в них не происходит. Это доказала разведка хребтов и плато в бассейнах рек Когалы и Коксу, после чего работы в данном районе были прекращены.
Предварительная разведка по Джунгарскому Алатау показала наличие мощных известняковых монолитов нижнего карбона, одним могучим массивом залегающих на большей части горной страны с северной его стороны. С южной стороны монолиты карбона встречаются с монолитами девона, залегающими почти точно вдоль центрального хребта по всей его длине. По сути, Джунгарский Алатау весь сложен известняковыми монолитами нижнего карбона — верхнего девона, лишь на своих крайних восточных и западных участках потревоженных относительно небольшими интрузивными образованиями. И это плохо. Если принять во внимание абсолютные средние высоты поисковых районов, равные двум с половиной километрам, в сочетании с плотными нижнекарбоновыми монолитами и климатической ситуацией, полностью соответствующей климату Туюка и Комирши, сложить это все с геологической обстановкой, тоже полностью соответствующей названной провинции, то картина получается безрадостная.
Но все же есть одна особенность Джунгарии. Её необъятные размеры и дислокация достоверных разломов, в конечном счёте определяющие дебет водных потоков местных рек. Вселяет некоторую надежду и наличие в сплошных известняковых массивах нескольких крохотных интрузивных даек, три-четыре точки, не более, разбросанных по бассейнам рек Тентек, Кокмоин и Тастау, в верхнем и среднем их течении, находящихся на пересечении достоверных разломов.
Начать поиск следует с водораздельного плато, от которого берут начало в диаметрально противоположных направлениях восток-запад реки Тентек (ее правый рукав) и Кокмоин. При существующих в районе мощных потоках водной разгрузки эти реки и это плато могут дать шанс на образование полостей в зонах контакта интрузивов дайки с известняками, как это произошло в провинциях Каркара и Сусинген.
Иные варианты образования полостей в Джунгарии вряд ли возможны. То, что местные реки за счет своей протяженности многократно полноводнее рек Северного и даже Центрального Тянь-Шаня, становится ясно при первом взгляде на бесшумный бездонный прозрачно-мутный поток, проносящийся по руслу со скоростью мотоциклиста. Бесшумный, потому что русло потока заполнено до отказа, и на всем его протяжении нет перекатов, а прозрачно-мутный, потому что в составе чистейшей высокогорной воды есть обильные механические включения, состоящие из вынесенных им из верховий хребтов белой мелкодисперсной известняковой пыли в количествах, достаточных для ее наблюдения, и со скоростью, не дающей этой пыли оседать по руслу потока.
Это я к тому, что надежда на обнаружение полостей в районе все-таки есть. Хотя и призрачная. К сожалению, предварительная разведка была единственной и более в Джунгарию экспедиций не направлялось. Так же, как вообще не было направлено ни одной экспедиции в Южный Алтай и на Тарбагатай. Обработка этих районов должна стать задачей для других экспедиций. Которую выполнят уже другие люди. И в другие времена. Верю в это. Надеюсь на чудо. А как иначе? Никак.
Материал: Авторизуйтесь, чтобы получить доступ
|
