Часть I Провинции Комирши и Каркара

Часть II Провинции Сусинген и Боралдай

Часть III Провинции Каратау и Устюрт; полости закрытого карста; неотработанные провинции

Приложение Координатная таблица объектов спелеологических провинций Казахстана

Существует один очень старый и горький еврейский анекдот, родившийся в еще двадцатом столетии о том, что «Моисей, сорок лет водивший народ Израилев по земле Ханаанской, тщательно выбирал и грамотно выбрал для земли обетованной единственное место в Аравийской пустыне, где не было нефти». В нашем же случае, несколько перефразировав анекдот, можно примерно то же самое сказать о карстовых провинциях Казахстана. Не о самом карсте как геологическом явлении, а именно о карстовых  полостях. Об открытых карстовых полостях. Мы не можем сказать точно, каков удельный вес покрытого карста карстовых провинций, поскольку «проникать глазом в глубины пород» мы пока еще не способны ни с помощью приборов, ни визуально. На покрытые полости случайно налетали геологи при разведочном бурении. Случайно, но – неоднократно. Это может свидетельствовать о том, что покрытый карст у нас как-то развит. Что же касается открытых полостей, то их практически нет, как ни горько, как ни обидно об этом говорить. За исключением плато Устюрт с его «хвалынским» карстом, где все обстоит в точности наоборот по всем позициям классической теории карстообразования, но на то он и хвалынский карст, чтобы разрушать современное понимание классической схемы карстообразовательных процессов. Впрочем, я отвлекся.

Достаточно посмотреть на геологическую карту республики, чтобы ощутить некоторую тоску. В разноцветье красок, в жирно-черных линиях разломов, сдвигов и надвигов, в нагромождении грабенов и даек мы наблюдаем все цвета прихотливой палитры художника-сюрреалиста, от ярко-красных интрузивов архея до темно-коричневых и черно-серых известняков палеозоя. И только в одном-единственном месте мы видим совсем небольшую полосу небесно-голубого цвета, простертую в межгорной долине хребта Каратау. И все. В палитре геологических пород Казахстана практически отсутствуют сине-голубые оттенки юрского периода. Все остальные известняки на всех прочих площадях окрашены в лучшем случае в светло-серый цвет верхнего карбона, в худшем имеет зеленый окрас силура. Голубой цвет карстовых провинций юры почти не прослеживается на интересующих нас территориях. А там, где он вдруг проявляется, то залегает почему-то в межгорных котловинах, речных долинах, озерных впадинах, где карст полостей просто невозможен. Альпийский карст в породах юрского периода для нас неосуществимая мечта. Эта радость – для Крыма и Кавказа. Мы же имеем дело с другим карстом. Посмотрите на геологическую карту Горного Крыма, на девяносто процентов окрашенную в сине-голубой цвет. И посмотрев, можете уже впадать в отчаянье.

Но мы, начиная многолетние исследования карстовых перспектив Казахстана, по малолетству и неопытности не имели подробных данных геологической обстановки, а потому не впадали в отчаянье, и голый энтузиазм первоисследователей с лихвой перекрывал многочисленные отрицательные результаты поискоразведок. К счастью. Это — во-первых. Во-вторых, мы еще не знали главного постулата исследователей, диктующего нам, что «изыскания можно однажды начать, но невозможно закончить». В‑третьих, поискоразведка, правда в очень редких случаях, но все-таки давала положительный результат. Полости так или иначе находились, проходились и обрабатывались. Ну и в-четвертых, поискоразведка, растянувшаяся на десятилетия, постепенно нарисовала и «проявила» общую картину наличия и местоположения спелеологических провинций Казахстана. Общую, но все же не полную. Потому что все еще не охвачены серьезным поиском несколько районов Северного и Восточного Казахстана. Ну и потому, конечно же, что «изыскания можно однажды начать, но нельзя закончить». Никогда. Это теперь мы знаем твердо.

ПРОВИНЦИЯ КОМИРШИ

Карстовые провинции на территории республики развиты повсеместно практически во всех горных системах, независимо от высоты их местонахождения. Карст поверхности проявляется и в высокогорных зонах, и в среднегорье, и в предгорных зонах. За исключением одного района, в котором при соблюдении большинства условий карстообразовательных процессов признаков карста не наблюдалось вообще. Никаких. Это бассейн реки Туюк. Поразительная вещь! Невозможная! Есть всё: обильные осадки, мощный и очень кислый почвенный слой, чернозём в две лопаты толщиной, могучая травянистая растительность, плотные и обильные водные потоки, достоверные и скрытые разломы, перепады высот в четыреста, шестьсот метров, абсолютные высоты от 2500 до 1800 метров. Перпендикулярная несогласованность залегания пластов известняка «карбон верхний – карбон средний», визуально наблюдаемая на тектонических срезах склонов реки Шошкалы, притока реки Туюк, — и ничего. Ни карровых борозд, ни самих карров, ни воронок, ни хотя бы примитивных мелких натечных образований. Ничего. Хотя по руслу Туюка есть пара мощных и гладко обритых, с вычурно-гладкими стенами останцев, похожих на бараньи лбы, но это только внешне похоже на карбонатный карст. Вероятнее всего, это работа ледников последнего оледенения. Ну разве не чудо? Чудо.

И как соотнести это чудо с другим? С районом на южном участке хребта Кегень, в урочище под названием Комирши, который отстоит от урочища Шошкалы всего на 5-7 километров по расстоянию и выше него по абсолютной высоте всего на 200 метров. По сути, это все одна и та же геологическая провинция. Геологические, климатические, орографические условия, почва, флора абсолютно идентичны. Тот же могучий хвойный лес, та же густая и высокая трава, те же объемы осадков, такая же кислая по составу черная земля. Результат вот только совершенно иной, потому район и был разделен нами на два участка.  Урочище Комирши, в отличие от долины реки Туюк, представляет собой почти замкнутое кольцо, грабен, длиной до десяти и шириной до трех километров, прорезанный вкрест простирания с севера на юг рекой Комирши только в одном, очень узком месте, обнажив при этом пласт монолитного известняка, мощностью в отдельных участках хребта до километра. Именно здесь, в воротах Комирши, полностью просматривается вертикальный срез светло-серого карбона от гребня хребта до водоупора реки, сложенного красно-коричневыми согласованными с карбоном монолитными пластами девона. Всё как в учебнике. Пролювиальные шлейфы, отходящие почти от верха хребта до самого русла реки, тоже отличаются громадной мощностью, до восьмисот метров, и весьма впечатляющей длиной их простирания, до четырех километров.  Что говорит о чрезвычайно интенсивном водотоке, пронизывающем по тектоническим трещинам карбоновый пласт от гребня до подошвы. Ну а поскольку район находится на высотах, вплотную приближающихся к трем километрам, и снеговая нагрузка здесь достигает четырех метров, то понятно, что водная разгрузка в районе почти круглогодична, интенсивна и равномерна, за исключением трёх летних месяцев. Но и летом на район минимум два раза в неделю выпадают ливневые осадки, плотные и яростные, восполняющие полностью снижение водного дебета в период межени. Воды много, как и должно быть в среднегорье. Под подошвой хребта в зоне контакта карбона-девона родники многочисленны. Голые стены хребта в пик водотока истекают водой из тектонических трещин. Карстовые проявления поверхности присутствуют везде, где есть голая порода. Карровыми формами заполнены все массивы поверхности непокрытого почвой известняка, они свежи и чисты до такой степени, что, как пемза, снимают кожу с пальцев, а ригели карров, острые как хирургический скальпель, способны разрезать подошвы ботинок.  Проявления карстовых форм поверхности, почти неощутимые у подошвы хребта, к верхней трети подъема становятся весьма разнообразными. Арки, карры лунковые и желобковые; острая, как нож, карровая паутина, карровые желоба, останцы, воронки коррозионные и коррозионно-суффозионные, полья, котловины. Все признаки карста поверхности налицо. Но всё это наблюдается только в верхней трети хребта. Только наверху. Ниже, в зоне леса, отсутствует даже карстовая эрозия покрывающей камень почвы, несмотря на то, что карбоновый пласт продолжается вниз еще на пятьсот метров. Хребет в своей гребневой части широк и осанист, простирается почти горизонтально с запада на восток, на северном склоне имеет два выполаживания, представляющие собой законченные плато, восточное и западное, на которых и расположены полноценные, хоть и небольшие, карстовые воронки и карстовые котловины.

 Восточное плато имеет приблизительно в два раза большие размеры относительно западного. Однако на нём просматривается меньше карстовых разрушений, нежели в западной части.  Плато полностью покрыто альпийским разнотравьем и пересекается по центру карстовым желобом, который в трехстах метрах ниже плато трансформируется в реку, единственную на участке, открыто вливающуюся притоком в реку Комирши. В центре плато расположена единственная серьёзная воронка. Воронка коррозионно-суффозионная, обширная, с севера образована почвенно-глинистым осадочным покровом, круто сползающим под известняковый навес, с юга ограничена голой карбоновой стеной, вертикально уходящей вниз. Все прочие обнаруженные воронки расположены в карстовых желобах. Они хоть и явны, но покрыты мощным слоем почвы и глинистых отложений «терра-росса» и недостаточно развиты для проникновения в них. К западу плато выравнивается до почти горизонтальной плоскости, становится суше, значительно уменьшается почвенный и растительный слой, и на этом участке имеет десяток останцев от пяти до двадцати метров высотой и от двух до десяти метров в диаметре, под каждым из которых наблюдаются мелкие суффозионные воронки, полностью замыленные осадочными глинами.

В этом и заключается беда полостей плато. Глинистые отложения, образовавшиеся в ходе интенсивных карстовых процессов, развитых по поверхности хребта, образуют мелкодисперсные элювиальные массы. Отсюда мы имеем весьма обширные, плоские и ровнопокрытые гребневые участки горизонтальной поверхности хребта, на которых вполне можно устраивать футбольные состязания или оборудовать посадочные площадки для самолетов.  Весь осадочный грунт — под воздействием снежных масс зимой и обильных водотоков летом — весьма интенсивно сползает с крутонаклонных склонов хребта на поверхность плато, а затем по карстовым желобам попадает в воронки и заполняет их собой. Заполняет интенсивно и плотно. После нахождения «Большой воронки» с явными признаками имеющегося внутриполостного карста в первый же сезон была предпринята попытка ее раскопа. Вход откапывался посменно-непрерывно в течение двух недель и остановлен был только по истечению экспедиционных сроков. В расчете на продолжение раскопа до полного его окончания в следующий полевой сезон. Но в следующий сезон «Большая воронка» встретила нас точно таким же объемом замыленных и плотно сбитых глинистых осадков на входе в полость.  Примерно около десятка кубов глины заново забили десяток же метров крутонаклонного хода, откопанного в предыдущую экспедицию. В точности то же самое случилось и на третий год. Ход не закрылся, не закончился, нет. Полость активно развивается вниз. Но гора зарывала наши раскопы гораздо быстрее, чем мы могли их откапывать.

Ровно обратная картина наблюдается на западном плато, отдалённом от восточного всего на полкилометра и отделённом от него еще невысоким на этом участке пролювиальным гребнем, начинающимся прямо от плоской, аэродромоподобной вершины хребта. Это начало ранее описанного огромного пролювиального шлейфа, змеей сползающего до подошвы хребта к реке Комирши. В отличие от восточного участка, западный в своей верхней части свободен от мощных масс грунта, легко промывающегося через многочисленные щели и трещины коренной породы карбона, обильно перемежающегося с пластами мелкослоистых глинистых сланцев. Весь участок плато подвержен сильнейшим карстовым разрушениям и изобилует воронками как коррозионного, так и коррозионно-суффозионного типа. Западное плато меньше восточного примерно вдвое. В сущности, это единое карровое поле, простирающееся с наклоном в 12-17⁰ в верхней трети северо-западного склона хребта. Воронки неправильной формы имеют размеры от полуметра до пятнадцати метров в диаметре и глубину от полуметра, до восьми-десяти метров. Мелкие воронки открыты или полуоткрыты, стенки конуса покрыты тонким слоем почвы и дерна, крупные засыпаны чистым крупнообломочным материалом частично или полностью. Под обломками в конусах крупных воронок прослеживаются карровые борозды, пустоты и провалы. В сухое время года (июль-сентябрь) при отсутствии дождей воды на поверхности нет совсем, после выпадения дождя в течение 20-30 минут потоки поверхности иссякают полностью, что характерно не только для западной части плато, но и для всего участка. Идеальная карстовая обстановка для образования полостей. И они есть. Практически каждая воронка имеет продолжение. Мелкие воронки имеют открытые узкие щелевые входы, постепенно сужающиеся до степени непроходимости, но не закрывающиеся окончательно. Крупные воронки засыпаны крупнообломочным материалом и эта порода находится в очень неустойчивом состоянии. Камни на дне осаживаются вниз всей массой от дна до края воронки при попытке передвижения по ним. Но все крупные воронки имеют открытые боковые входы, вертикальные или крутонаклонные, абсолютно чистые, без глиняных наносов, продолжающиеся  достаточно просторными гротами с устойчивым полом. Все гроты имеют продолжения ходов, развивающихся по тектоническим трещинам и имеющих яркие признаки гидромеханического эрозионного воздействия. Признаков хемогенных процессов ни в одной из исследуемых полостей не наблюдалось.

Здесь проявилась другая проблема, ставшая бедой уже для этого участка плато. Проникновение в полости крупных воронок через боковые ходы, изначально достаточно просторные для работы в них, в каждом из случаев останавливалось перед пробкой из натечного льда через 20-40 метров нитки хода. Оледенение было сплошным, резко проявлялось после проникновения примерно на глубину 20 метров под поверхность. Попытки пробить пробку результатов не принесли ни в одной из полостей. Это происходило в каждой исследуемой полости и в июле, и в августе, и в сентябре. Причем, это явление не похоже на мерзлотный карст. Во всех случаях лед был натечным, чистым, прозрачным, свежим, не затронутым тектоническими нарушениями и не содержал в теле никаких инородных взвесей. Возможно, этот лед протаивает в моменты повышения температуры внутри окружающей породы в результате температурной инерции тела породы. Вероятно, вытаивание происходит в октябре-ноябре, а намораживание – в мае-июне, когда после интенсивного снеготаяния до минимума снижается скорость и плотность водного потока при одновременном понижении температуры тела породы до минимальных значений. Проверить эту гипотезу в зимней экспедиции пока никто не решился. Когда абсолютная средняя высота рабочей площадки равна двум с половиной километрам, высота снегового покрова доходит до четырех метров, температура воздуха падает до минус сорока, а скорость ветра достигает тридцати-сорока метров в секунду, подумаешь двадцать раз, прежде чем отправлять живых людей в этот ад. Жизнь все-таки дороже. Но, в любом случае, полагаю, это не вечная мерзлота, а сезонное оледенение. Как бы фантастически это утверждение ни звучало. Причём, оледенения на восточной части плато нет и в помине, так же, как нет его и в гребневых воронках, расположенных на 200‑300 метров выше плато.

Гребневые воронки хребта имеются в незначительном количестве. Они отстоят друг от друга, не образуя котловин и польев, развиваются в тектонических трещинах, их нитки хода направлены вертикально вниз и почти свободны от элювиальных и глинистых масс. Но все они «затыкаются» непроходимыми щелями в 5-15 метрах от поверхности. Это карбон. Карбон. Причем не просто карбон, а карбон визе. Настолько плотный, что слабо поддается глубинному карстованию.  Даже могучие потоки водной разгрузки, формирующиеся  на склонах хребта Комирши и почти круглогодично рвущие этот камень на части, все равно не в состоянии его как следует проломить.  Этот поток давным-давно смыл без остатка все верхнезалегающие напластования мезозоя. Но, кроме  мелового, юрского и триасового периодов, поток последовательно содрал покрышку палеозоя, смыл пермь, верхний, средний  карбон и теперь пытается сокрушить карбон визе. В результате мы имеем весьма скромный карбоновый карст полостей в породах визе при гигантских, бесконечно длинных пролювиальных шлейфах, в которых и лежит теперь весь бывший известняк в виде глинистых отложений. Это я снова – о горьком анекдоте про Моисея, народ  и пустыню. В том смысле, что полости на Комирши и примыкающих к его склонам плато есть. Но вот рассчитывать на могучий и развитой карст полостей в теле нижнего карбона, видимо, не приходится даже при наличии мощных водных потоков, или же вследствие них, что для нас, в общем-то, совершенно равнозначно. Это, конечно же, обидно. И как последний гвоздь в крышку гроба, результаты сплошного обследования всего грабена урочища Комирши принесли данные о полном отсутствии на остальной поисковой территории участков, покрытых карбоновыми отложениями. Все прочие площади грабена покрывает только девон и ничего более. На этом перспективную поиско-разведку карстовой провинции Комирши можно считать законченной, хотя, конечно же, следует попытаться осуществить полные прохождения, детальные исследования и камеральную обработку найденных здесь полостей. Это будет непросто сделать. Но сделать надо.

ПРОВИНЦИЯ КАРКАРА

Хребет Кетмень и хребет Кегень по сути — два соседних горных хребта. Соседи, но какое это соседство — вот вопрос? Соседство двух горных стран. Хребет Кегень — это крайнее юго-восточное окончание не очень большой, но самой северной на материке Евразия горной страны под названием Северный Тянь-Шань.  Хребет Кетмень — это крайнее северо-восточное окончание огромной горной страны под названием Центральный Тянь-Шань. Провинция Каркара отстоит от провинции Комирши на 90 километров к юго-востоку. Она расположена на южном склоне хребта Кетмень, северо-восточном отроге Центрального Тянь-Шаня, в бассейне реки Каркара, в ее среднем течении, орографически по правому берегу реки, вблизи, но несколько западнее места слияния рек Каркара и Турун, в междуречье рек Турун и Чонг-Джаланач (кирг.), то есть на казахстанской стороне хребта, в массиве Октытастау.  Хребты Кетмень и Кегень разделяет обширная Кегенская котловина. Она же является водоразделом между двумя горными странами, а потому при всей внешней схожести природных, климатических и геологических условий Северного и Центрального Тянь-Шаня путать их все же не следует. Как говорится «все то же самое, но проекция немного сбоку». Есть, есть некоторые нюансы, которые отличают одну территорию от другой. Прежде всего, это глубина и протяженность ущелий, а также объем водной разгрузки рек. Если речку Комирши, как и реку Кегень, можно пересечь вброд, особо не напрягаясь, почти в любом месте, то реку Каркара уже в ее среднем течении пересечь безнаказанно нельзя даже в сухой сезон. В районе подхода к плато есть только один брод с левого берега на правый, примерно посередине между устьями речек Чонг-Джаланач и Турун, левых притоков Каркары. Соответственно, при таком водном потоке перепад высот между речной долиной и гребнем хребта достигает километра, а крутизна склонов массива Октытастау не оставляет возможности подъема по нему в любом другом месте, кроме обходного, начинающегося от брода и ведущего к перевалу Сартасу. По этой же причине невозможно передвижение по правому, казахстанскому берегу. Нет троп. Потому что их невозможно проложить. И единственная тропа, ведущая к перевалу, имеет сомнительное право называться таковой только потому, что другого пути подъема на плато просто нет.

Плато Толмачева было обнаружено еще в восьмидесятых годах XX века поисково-разведывательной экспедицией под руководством Владимира Николаевича Толмачева. Сейчас невозможно себе представить, каким образом эта экспедиция сумела, не имея практически никаких данных о районе исследований, вслепую, «в лоб» по непроходимым склонам Октытастау, по наитию, штурмом, не разбирая дороги и скрываясь от пограничников, сумела-таки выйти на рабочую площадку и «встать на воронки» карстовой провинции.

Это была героическая экспедиция. Сущая правда, что она не выполнила никаких исследовательских задач. Правда и то, что она была плохо организована. Конечно, участники этой экспедиции выполняли задачу на грани или даже за гранью физических возможностей человека. Не поспоришь и с тем, что эта экспедиция была проведена с очень высокой степенью риска. Признаём, она не достигла никаких изначально поставленных целей. Они не нашли даже того единственно возможного пути подъема на плато, а потому совершили невозможное, переправившись через Каркару в самом опасном месте, не утонув в ней, и вышли на плато в самой неудобной точке, поднявшись на него по сбросам «в лоб». Да, экспедиция не выполнила никаких поставленных перед ней задач. Кроме одной. Главной. Исследователи вышли на край плато. «Встали на воронки». Увидели их. На большее у них уже не хватило сил и времени. Разумеется, ошибок было допущено много; всё, кроме выбора рабочей площадки, было сделано неверно, но надо знать те обстоятельства, в которых мы жили тогда, чтобы почувствовать высокую себестоимость тех ошибок. Надо было жить в то время, в той геополитической обстановке и системе общественного строя, чтобы понять объемы и степень этого героизма. Потому плато при возобновлении его исследований по прошествии двадцати лет получило имя Толмачева. В.Н.Толмачев не дожил до этого момента пять лет.

Рабочая площадка плато находится в вилке абсолютных высот 2800-3300 метров. На первый взгляд, это классически оформленное и сложенное массивными известняками карбона карстовое плато, с обилием воронок округлой формы, равномерно и часто расположенных на слабонаклонном к югу склоне под безымянными вершинами массива Октытастау и образующие под ними карстовые котловины.   

Известняки поверхности плато несут на себе очень сильные разрушения гидрогенного и хемогенного характера, чего не наблюдалось в Комирши. Поверхность воронок имеет хемогенные разрушения «в пух», до состояния мелкодисперсной светло-серой сухой пыли. 

Карст плато почти весь, кроме воронок, покрытый, но сама почвенная поверхность плато очень тонкая, застелена слабой травяной растительностью и имеет сильные карстово-эрозионные разрушения по всей рабочей площадке.

На центральном участке плато воронки мелкие, глубиной и диаметром в 2-3 метра, расположены последовательно-согласованно в два ряда, образуя карстовые желоба в котловине центральной части. Желоба в свою очередь, несколько южнее, на выполаживающейся постепенно нижней части плато образуют единое карстовое поле, состоящее из более крупных воронок, в 5-15 метров глубиной и шириной. Все воронки коррозионно-суффозионные, правильной или почти правильной конусообразной формы с ровными склонами. Мелкие воронки завалены обломочным материалом полностью. Крупные воронки свободны от обломков породы и имеют почвенно-растительное покрытие, образующее травянистые крутонаклонные спуски, уходящие под голые карбоновые стены. Это входы в полости.             

Почти все входы открыты и почти все они активно дышат. Это доказано визуальным наблюдением в экспедиции 2009 года, когда короткий летний шторм покрыл всю поверхность плато слоем снега толщиной до 30-40 сантиметров по поверхности, а в воронках снеговой надув достигал метровой высоты, большая часть входов воронок нижней части плато оставалась черной, мокрой, и снегом занесена не была. Карст центральной части плато ограничен участком в 500-600 метров в направлении с юго-запада на северо-восток, затем резко пересекается гранодиоритными дайками и в западной, и в восточной части плато. Мощность даек ограничена пятьюстами метрами, затем карбонатный участок плато появляется так же внезапно, как и оборвался.

Таким образом, и без того небольшое плато еще дважды рассечено интрузивами на три примерно равные по размерам части. Наиболее насыщенной по степени карстовых проявлений является, конечно же, ее центральная часть, но наиболее грандиозной по мощности этих проявлений можно считать западную часть.

Западный участок резко отличается от центрального и количеством карстовых проявлений, и их качеством. По количеству их меньше. По качеству они значительно ярче. Нарушения поверхности хемогенного характера на всех участках одинаковы, но воздействия гидрогенно-механического характера отличаются, и весьма. В верхней части западного плато обнаружено три могучих карстовых желоба, глубиной до тридцати и шириной до тридцати метров, не имеющих продолжения под поверхность, соседствующих между собой и соприкасающихся гребнями желобов, сливающихся в одно каровое поле. На вершине одного из этих гребней обнаружен узкий щелевой провал, примерно два метра на полметра, продолжающийся вертикальной шахтой. Шахта полости выходит в вершину обвального зала, глыбовый пол которого через два больших прохода  выводит в крутонаклонную галерею, через вертикальную узость приводящую к реке.

Дальнейшее прохождение не выполнялось, поскольку узость над речным потоком требовала серьезной работы по ее механическому   расширению. Полость практически вся вертикальна, развивается в монолитном среднем карбоне башкирского подъяруса, имеет тёмно-серый цвет вмещающей породы. Карст полости целиком гидрогенный, не имеет признаков хемогенных разрушений и натечных образований, чистый, острый и свежий настолько, что отраженный свет фонарей сверкает яркими и многочисленными звездочками в кристаллах стен. Даже суффозионные намывы, имеющие место в нижней части полости и еще не вынесенные потоком, не имеют глинистых включений, только мелкофракционный щебень и крупный песок. Очень чистая, почти идеально чистая полость, весьма комфортная для технического прохождения, исследованная до глубины в восемьдесят метров, в отчете об экспедиции имеет обозначение К-1.

Несколько выше и восточнее поля, на подъеме из западной карстовой котловины находится полость под литерой Н-1. Она начинается открытым узким почти горизонтальным входом в простирающуюся сразу за ним широкую и низкую щель размером до десяти метров в ширину и до полутора метров в высоту.

По сути это грот с узким входом, слабонаклонно вытянутый на 50-70 метров по склону в сторону крайнего желоба полья западной котловины плато под крышкой карбонового монолита толщиной всего в два-три метра. Котловина имеет слабый подъем на север до склона предвершинного хребта, а на юге ограничена небольшим гребнем, отделяющим поверхность плато от спускающихся к Каркаре отвесов.

Гребень ограничивает западную карстовую котловину от резких сбросов к реке, основательно разрушен эрозией, весь покрыт элювиальными отложениями мощностью до тридцати сантиметров, под которыми залегает монолит среднебашкирского карбона. На этом гребне в крайне южной части плато расположена самая большая обнаруженная воронка. Единственная в своем роде на всей территории плато. Единственная в районе провальная воронка почти правильной округлой формы, диаметром по верху в пятнадцать метров, глубиной в десять, с крутонаклонными склонами, почти сразу переходящими в вертикальную шахту с диаметром шахтного колодца около шести метров.

Колодец имеет   снежную пробку на глубине в 16 метров от верхнего края шахты. Спуск на пробку показал, что она рыхлая, активно тает и эхо от звука падающей воды указывает на наличие большого, объемного и глубокого свободного пространства под ней. Это же означает, что пробка неплотна и  небольшого объема. Пробку можно  было разобрать немедленно, но эта операция в поиско-разведке не выполнялась в расчете на плановую экспедицию, нацеленную на прохождение и исследование конкретной полости несколько позднее, не в июне текущего, а в августе следующего года, не затрачивая сил на снеговые раскопки. Нельзя в поиске «зависнуть» над одной дырой, пусть даже самой перспективной. Это всегда плохо заканчивается. В экспедиционных отчетах шахта обозначена литерой К-2.

На центральном участке плато была выполнена попытка проникновения в одну из обнаруженных полостей, имеющих свободный вход. Крутонаклонное входное отверстие размером полметра на полметра имеет расширение сразу за входом и выводит в небольшой зал. Сразу за залом, прямо напротив входа в полость находится окно, выходящее сразу в узкий, округлый, полностью отвесный колодец диаметром чуть менее полутора метров. Но спуститься в него удалось только на 4 метра, до обломка породы, закрывшего дальнейший спуск вниз. Камень заколотил колодец настолько плотно, что не осталось щелей, через которые можно было бы просмотреть продолжение хода или опустить лот. Камень весьма массивен. Необходима его выемка с помощью цепной тали подъемной мощностью в две-три тонны с предварительным устройством на поверхности камня стационарных анкерных крючьев, не менее трех. Один анкер не выдержит веса валуна. Если это не удастся, то предстоит мучительнейшая эпопея дробления пробки с помощью промышленных перфораторов. Перфораторы для крючьев такую работу не осилят. Эта полость получила рабочую литеру К-3.

Так выглядит плато в своих границах, довольно четко определенных рельефом и геологической обстановкой, связывающей три раздельных участка в единое целое. Но не все так просто.

За границей западной части плато есть еще одна рабочая площадка, единственная в своем роде, никак не связанная с плато, поскольку отстоит отдельно от него на полтора километра по расстоянию, на двести метров ниже по высоте и располагается на соседнем гребне к западу от плато.

Плато и гребень, также отходящий от массива Октытастау, разделяет водосборная ложбина, ущелье с ручьем по дну с изливом в Каркару. Это скрытый тектонический разлом, геологически отделяющий компактную рабочую площадку на самом окончании гребневого массива, от массива плато.

Сама площадка представляет собой гигантскую, единую и нераздельную гребневую карстовую котловину, имеющую размеры 500 метров в длину по верху гребня и 600 метров вниз по западному склону от вершины гребня. Котловина совершенно бесформенная, завалена крупнообломочным материалом, медленно сползающим вниз по склону и своей остановившейся на выполаживающемся снизу склоне массой ограничивающим нижнюю границу котловины. Воронки, находящиеся в ней практически незаметны под обломками, надежно закрывающими входы.

Поиск входов и в массиве котловины и по гребневой части показал их явное наличие как под глыбовыми навалами, так и в гребневых понорах по верху котловины. Несмотря на то, что ни одного входа не удалось разобрать из-за могучих объемов каменных масс и неподъемного веса отдельных глыб, точки входов, около десятка в разных местах, совершенно четко обозначили себя постоянным и достаточно мощным воздушным потоком из скрытых воронок и полуоткрытых поноров по направлению снизу вверх. Пещерный ветер тактильно ощущается сразу, как только исследователь попадает в его поток. Ровный, постоянный, несильный, но устойчивый, он проникает под комбинезон, забивает пылью глаза и рот при проникновении под завалы. При тестировании силы воздушного потока он легко сдувал полную пригоршню мелкой пыли с ладони, поднесенной к потоку, и поднимал ее вверх на высоту до полутора-двух метров. Это, пожалуй, единственный случай на территории Казахстана, где восходящий воздушный поток так явно и устойчиво проявлял наличие полостей. Мне, во всяком случае, такие явления в таком объеме более нигде не встречались. Даже за территорией Казахстана.

Восточная часть плато, отделенная от центральной части точно такой же гранодиоритной дайкой, как на западе, имеет вытянутую форму по склону хребта, простирается на километр на восток до водораздельного гребня безымянного ручья вдоль южного склона вершины 3106.

Здесь нет плато в общепринятом смысле слова. Это почти ровная цепь из десятка коррозионно-суффозионных воронок, протянувшаяся горизонтально на одной и той же высоте, как линейные на параде. Они хорошо просматриваются сверху, имеют округлую правильную форму с глубиной конуса от пяти до пятнадцати метров, и все завалены крупным обломочным материалом со следами сильного хемогенного воздействия. Исключение составляет последняя воронка этого ряда, расположенная на гребне водораздела. Это полностью закрытый гребневой понор с вертикальной стеной около семи метров, имеющей признаки интенсивного гидромеханического воздействия, под которую горизонтально втягивается несущий следы просачивания почвенно-растительный покров. Подробные исследования восточной части плато не проводились. Были выполнены только два рекогносцировочных прохода для установления границ и визуального изучения участка, при котором не ставилась задача проникновения в полости и разбора завалов в каждой из обнаруженных воронок. Никто не мог предположить, что процесс освоения провинции Каркара прервется. Причем по политическим мотивам.

Провинции Каркара очень не повезло оказаться на острие пограничного раздела между Китаем с востока, Киргизией с юга и Казахстаном с севера. Сначала, при СССР, это была семидесятикилометровая режимная приграничная зона с недружественным Китаем, на территорию которой можно было зайти только при наличии погранпропуска. С чем и столкнулась экспедиция Толмачева, поскольку проведение какой-то поисково-разведывательной спелеоэкспедиции в режимном районе не являлось основанием для получения этого документа. Отсюда их безрассудно героический штурм плато в обход погранпостов. При наступлении режима всеобщей демократии пограничный контроль ослаб, и мы получили возможность работы в районе, прыгая через все границы в любой её точке, и начали исследовать район. Вот только продлился этот режим недолго, и после установления линии демаркации оказалось, что граница между Киргизией и Казахстаном проходит прямо по реке Каркара, и плато теперь находится не в приграничной зоне и даже не в пограничной полосе. Плато расположено прямо на линии границы примерно в пятистах-семистах метрах севернее, и она, граница, надежно защищена. От всех. И от террористов. И от контрабандистов. И от спелеологов. Вот так закончился, едва начавшись, период исследования провинции Каркара. Надолго. Во всяком случае – на десятки лет вперед. Никакая страна не позволит каким-то гражданским рыскать по линии границы во имя совершения географических, геологических, спелеологических открытий. А геологическое открытие, пусть мелкое, пусть с воробьиную погадку, но явно назревало.

Дело в том, что рабочая поверхность плато вертикально-несогласованно рассечена на три части двумя параллельными гранодиоритовыми дайками, что уже было отмечено выше. Гранодиоритовые дайки, рассекающие карбоновые монолиты плато в двух местах, стали причиной возникновения интрузивного метаморфизма, и средний (башкирский) карбон плато в результате процесса пирометаморфизации потерял многие свои изначальные свойства и приобрел новые, в значительной степени перекристаллизовавшись.  Местами он даже метаморфизировался в известковый скарн. Перевожу на русский. В результате тектонических подвижек в стародавние времена в теле известнякового покрова, из которого состоит нынешнее плато, образовались вертикальные пустоты, которые быстро заполнила магма. Случилось это тогда, когда весь описываемый участок находился глубоко под поверхностью. При заполнении тектонических пустот в теле карбона горячая магма, помимо создания высокого давления на окружающие породы, разогревала ближние к себе участки карбона при дополнительном участии в процессе метаморфизации сопутствующих флюидов, то есть воды и углекислого газа. В результате геотермического и геохимического процессов мы получили гранодиоритовые дайки в окружении существенно метаморфизированного участка известняка, относящегося к среднему карбону башкирского подъяруса, но уже не очень соответствующего ему по изначальным характеристикам породы, который к нашему времени поднялся из глубин материка и благополучно преобразовался в карстовое плато Толмачева. Очень маленькое плато. Очень разорванное плато. Залегающее на большой, пожалуй, даже запредельной для развития карстовых процессов, высоте. Но тем оно и уникально. Глубинный карст, развитый в зонах контакта магматических и осадочных пород, подвергнутый процессу интрузивной метаморфизации, да еще и расположенный на высоте больше трех километров — явление если не единичное, то чрезвычайно редкое. К сожалению, именно эти особенности плато делают бесперспективной дальнейшую работу по поискоразведке на прочих участках хребта Кетмень, обильно выстланных карбоном двух геологических периодов, нижним и средним. Абсолютные высоты по мере вытягивания его к вершинам Центрального Тянь-Шаня все выше, а шансы напороться на такую же дайку все ниже, карбон же всех трех геологических периодов перестает поддаваться карстовым процессам ввиду отсутствия таковых в ледниковых зонах. Как и все, впрочем, карбонатные породы, расположенные на высотах в три километра и выше. Но и этого плато хватит надолго для исследований, грядущих непременно после воцарения мира и снятия режима границ.